1. Имя Фамилия.
Пьетро Мартино Порко.

2. Пол, ориентация.
Мен. Гетеро.

3. Возраст. Происхождение (нация).
26. Итальянец (на четверть француз).

4. Характер.
Пастырь Римской Католической Церкви это: соблюдающий все положения учения, добропорядочный, честный и бесхитростный, радеющей о своей пастве… во всяком случаи так принято считать в Церкви, но это уж точно не о Пьетро. Свободолюбивая не скованная особыми моральными принципами личность. Эгоистичен, плутоват, самолюбив. Образ вполне нормального молодого мужчины, но вот воротничок лишает его права быть мужчиной и делает его священником.
Но даже при этом наборе не совсем пасторских черт характера, ему присуще благородство (пряма таки рыцарское), отзывчивость (хоть и не везде бескорыстная), милосердие, и конечно всеобъемлющая любовь, хотя любовь все объемлет в пределах женщин, выпивки и сигарет. Яркий, не лишенный чувства юмора (скорее черного), жизнелюб.

5. Внешность.
Высокий молодой мужчина с характерными южно-европейскими чертами лица. Подтянут и хорошо сложен заметно, что поддерживает себя в спортивной форме. Носит короткую стрижку, всегда гладко выбрит и улыбчив. Карие глаза обременены по-женски пушистыми и длинными ресницами. Походка неспешная и величавая, все же происхождение дает о себе знать. При этом нет, так характерной для всех итальянцев, манеры активно жестикулировать, и речь не похожа на очередь из автомата.

6. Биография.
Сын Луизы Орсини и Метью Чезаре Порко. Оба родителя принадлежат к старинным аристократическим родам Италии. Ну а раз Италии то со Святым престолом связанны неразрывно. Так что судьба новорожденного Пьетро была решена, как только его показали дядя и главе семьи Орсини, архиепископу Генуи. Детство на удивление прошло радостно, ни каких семинарий и ссылок в монастырь, обычная частная школа в Неаполе. Друзья-товарищи, прогулки с «прекрасными доньями Великого Неаполя» под луной по пляжу, бессонные ночи развлечений и бдений над конспектами. Но вот когда подходили сроки окончить школу, свершилось второе пришествие… дяди Родриго. И не смотря на вой, протесты, объявления о голодовке и угрозы суицида, Пьетро был отправлен в одну из школ при доминиканском монастыре в Риме, и через год на свое девятнадцатилетние был рукоположен в священники самолично, уже, кардиналом Орсини. Получив сан, он пополнил ряды священства Римской Католической Церкви, и был пристроен на теплое местечко в штате помощников советникам одной из конгрегаций. Вместе с ним пахал как раб на плантациях Бразилии, его кузен и брат по несчастью Альфонса Орсини, сын младшего брата дяди Родриго. Работая в кажущемся бесконечным бюрократическом аппарате церкви, он продолжал свое обучение уже в Папском Григорианском Университете. В двадцать четыре его мучения окончены, и он оставляет факультет богословия. К тому моменту занявший вторую должность в Ватикане, ставший государственным секретарем, очень активный дядюшка рукоположил своего «ненаглядного» племянничка в епископы-коадъюторы Тиволи, городка всего в паре десятков километров от Рима.
Епископ Тиволи был стар, ему было уже за девяносто, и по расчету главы семьи Орсини Пьетро должен был наследовать тиару после его смерти. Конечно, получение в столь юном возрасте сана епископа, хоть и титулярного, вызвало недовольства кардиналов, пошли разговоры о возвращении эпохи непотизма. Но Родриго был уже слишком силен и на «пересуды под капеллой» не обратил внимания, сметая недовольных со своей дороги как пылинки со своего плеча. А через пару месяцев, все теме же стараниями всесильного Орсини, он был переведен в штат Конгрегации Доктрины Веры и занял там пост заместителя секретаря и это в его-то двадцать шесть... значит папская тиара обеспечена!

7. Отличительный черты.
Подвержен многим стереотипам жителя «Западного Мира» и Италии соответственно.

8. Что еще хотелось сказать, но не нашлось места.
Кроме родного итальянского бегло говорит и читает на английском. Как мать не старалась научить родному языку бабки-француженки, дальше «Mien cher» дело не сдвинулось, хотя с горем пополам язык разбирать может.

9. Пробный пост (8 строк минимум) тема выдается администратором.
Рим. Весна. Машина отца пробирается по бесконечно забитым улицам города.
Каждый год на один из крупных христианских праздников, будь то Рождество Христово, или Пасха, семья Орсини устраивает сходку. Да, да сходку как мафиозные кланы, это видно в традицию вошло стараниями первой супруги деда Орсини, она была урожденной сицилийкой. Хоть я и нашу иную фамилию, я должен являться на эти мероприятия семейной направленности, так как моя матушка принадлежит к этой семье. Мои рассказы в школе после посещения таких семейных празднеств, веселят всех, меня уже окрестили будущим Доном Римской мафии.
Наконец машина отца вырвалась из каменных объятий Рима и понеслась к особняку в его пригородах. Роскошная вилла вот уже на протяжении многих поколений принадлежала древнему аристократическому роду Орсини. Дом этот мне всегда нравился, но побыть в нем долго мне никогда не удавалось. Фиат, пощелкивая гравием подъездной дороги, замер перед парадным входом, я выбрался из машины, потянулся, что бы размять спину и пошел брать вещи из багажника. Взяв свой чемодан, потопал вслед за папиком. Отец мой был невысокого роста, достаточно круглый и я на него ни капли не походил, высокий худощавый - я удался весь в мать. Хотя у нас с Чезаре было одинаковое чувство юмора, ну хоть что-то от отца.
Первый из множества сюрпризов, ждал меня уже в холе, это был самолично дядя Родриго. Облаченный в традиционное облачение кардиналов (о консерватизме дядюшки я прекрасно знал) он встречал нас в холе. Отец поспешил засвидетельствовать свое почтение и, подойдя к дяде, поцеловал протянутый перстень, после чего посмотрел на меня, показывая глазами, что бы я повторил. Тихо посмеиваясь про себя, я повторил процедуру проделанную моим родителем. После этого приветствия внимательно меня, осмотрев и не проронив ни слова, кардинал удалился.
Расположившись в отведенной мне комнате. Я принял душ, переоделся и завалился на постель, ожидая вызова к ужину. На всех мероприятиях до этого дядя не присутствовал, так как, будучи архиепископом Генуи, он был обязан, проводит праздничные службы, так что же он в этот раз явился? Наконец поступило приглашения, и я спустился в столовую. Странности продолжались, обычно вся семья традиционно рассаживалась по обе стороны стола, но в этот раз во главе его сидел дядя, по правую и левую руку сидели его братья в порядке старшинства, потом сестры, опять же в порядке старшинства, дальше шли племянники и племянницы и в конце супруги всех представителей семьи Орсини. Я быстренько занял одно из свободных мест в рядах племянников, рядом сидел Альфонса. После традиционной молитвы, в этот раз читаемой хорошо поставленным голосом Родриго мы приступили к трапезе. Я осмотрел собравшихся, с одного конца стола мне нерешительно улыбнулся отец, мать вообще постаралась тут же отвести глаза, когда я на неё посмотрел. И тут я получше присмотрелся к сидящему слева Альфонса Орсини, он был облачен в сутану и сидел с белым воротничком! Он был старше меня всего на год с небольшим и при прошлой встрече, вроде тоже на Пасху, он и словом не обмолвился о своем желании становиться священником и вот те раз… а ведь мы планировали устроить совместный тур по Европе когда я школу окончу, и вообще из всех родственничков он мне нравился больше всего. Просидев в мрачной и натянутой обстановке, которую не могли поколебать даже шуточки отца и тетушки Веноны, весь ужин я планировал извиниться и отправиться к себе, когда услышал голос дяди обращающегося ко мне.
- Пьетро, я решил, что своё обучения ты закончишь в школе при Санто Сабине. И окончив её примешь сан. – Не совсем осознав что именно сказал дядя, неуверенно улыбаясь я посмотрел на него, потом на мать моментом спрятавшую глаза, на отца который грустно улыбнулся мне и казалось весь потух.
- Но дядя…
- Пьетро это решение не обсуждается, документы заберут в течение этой недели, а в конце недели тебя отвезут в общежитие при новой школе.
Я хотел еще что-то возразить, но локоть моей левой руки с силой сжал кузен, показывая, что лучше этого не делать. Я умолк и стал пилить взглядом тарелку перед собой.
- Ты меня понял Пьетро? – Я молчал. – Пьетро? – Я продолжал молчать непонятно на что надеясь, но кузен вновь сжал локоть.
- Да, дядя… - Промямлил я.
Вечером лежа в постели, я упорядочивал мысли. А обмозговать было что. Первый кто нарушил покой, оказался отец.
- Сынок? – Он так меня уже лет сем не называл. – Сын? – Ого! Это что-то новое.
- Да па.
- Я знал что ты не спишь… прости меня.
- За что?
- Я не сумел переубедить твоего дядю. – Чезаре Порко, ни когда не отличался настойчивостью, всегда мягкий и степенный, он не мог выдержать давления, и обычно сдавался, даже не начав бой. В противоположность моей матери, которая была несгибаемая железная леди и, решив что-то она добивалась своего.
- А мама?
- Она, узнав о желании дяди, сделать тебя священником, сначала ни как не реагировала, потом сказала, что поддерживает Родриго, и больше не возвращалась к этому обсуждению. И как я не просил, не умолял, ни его не её ничего не вышло… прости меня. – Я протянул руку и сжал ладонь отца.
- Ни чего, ты старался и за это спасибо. Иди я спать хочу.
Отец ушел, но буквально через несколько минут, часов не было, так что я не знал, сколько времени прошло, явился Альфонса.
- Спишь?
- Нет.
- Славно.
- Почему он захотел, что бы я стал священником?
- Ну, он хочет протащить в иерархи Ватикана побольше родных, как раньше многие Папы делали. Во всяком случаи я так понимаю…
- И тебя так же?
- Да, он явился год назад в школу и забрал меня, а пару месяцев назад я принял сан. – Кузен уселся на мою кровать. – Не переживай, это не так страшно. - В полутьме комнаты я увидел его белозубую улыбку.
- Ага, но… я же с женщинами не смогу спать! И вообще, эти проповеди, исповеди… и я да же не уверен, что Он есть!
- Ну, ну, ну не наговаривай на себя, я знаю верующим ты был всегда, хоть и не совсем истинно. – Я наградил его недовольным взглядом и получил в ответ еще одну улыбку. Насчет целибата… это не такое непреодолимое препятствие, ведь на тебя «Пояс невинности» не наденут. Ну а, скажу по секрету, многим девушкам очень нравиться одеяния священников…
Я взвыл в голос, и тут же был рука Альфонса меня нахально заткнула.
- Тшшш! Дурак, чего воешь?
- Не хочу…
- Ну, мало ли чего не хочешь, дядя так решил. Ладно, уже поздно я пойду, а ты главное не буйствуй, ничего не попишешь и это не так страшно. – Он поднялся с моей постели, и размашисто перекрестив меня, начал шептать что-то, за это получил подушкой в голову. Тихо посмеиваясь, убрался вон из комнаты.
На следующие утро я забаррикадировал в ход в комнату и объявил голодовку. Продержался два дня.
Потом еще два дня, гонялся за дядей по всему дому. Поджидая его в самых разных местах, и даже размышляя как его кокнуть и не попасть под подозрения.
То же не принесло результатов. И родители поделать ничего не могли, мать уехала утром в первый день голодовки, а отец очень тяжело переживал из-за всего этого и даже начал пить.
На пятый день я сбежал из дома, кое-чего, прихватив с собой, но вечером вернулся назад сидя на мотоцикле за спиной Альфонса. И старательно показывая, как я на него обижен. За это получил гневную тираду от дяди Эстефана.
На день шестой я написал прощальную записку и пригвоздил её столовым ножом к роскошной столешницы обеденного стола. И уже стоял на стуле, привязывая к люстре подвязку одной из штор, когда дверь с размаху выбил перепуганный кузен и уволок меня в сад, где швырнул в бассейн с рыбками. Всплыв, я был вынужден слушать уже его, а не его отца, тираду о том какой я придурок, но когда я попытался утопиться, был безжалостно выволочен за шиворот из воды.
После попытки суицида, Альфонса с отцом следовали за мной как тени, не оставляя наедине с самим собой. А многочисленные дяди и тети, устроили целое паломничество ко мне с целью «поддержать» и «образумить», «не родимое и заблудшие дитя», отец этого не выдержал и ретировался в Рим. А я был вынужден дожидаться конца недели, и только тогда дядя Эстефан отвез меня в новую школу, где передал самолично в руки настоятеля.

10. Связь с вами.
Я со всеми свяжусь сам.